Широко открытое небо - Алексей Стравинский
— Ты умер давно, Стивен. Остановка физических процессов часто происходит задолго после смерти нутра.
Горизонт понемногу перелился в бордовые тона. Ветер принёс издали запах недавнего дождя. Свежий аромат разлился между собеседниками, дождавшимся действий наблюдателями из леса, между всякой растительностью и растянувшимися по зелёному, местами усыпанному яркой листвой ковру.
— Мои физические процессы были остановлены?
— Да, — очередные искры в полёте. — Тебя должно бы заботить нечто другое.
— Что же?
Ты умер задолго до встречи со мной.
Стивен услышал.
— Что происходит?! — разразился парень.
Гость бросил палку — кочергу в костёр.
— Я помогаю тебе.
— Зачем?
— Чтобы ты помог другим.
Стивен развёл ладони в стороны, ухмыльнулся.
— Как? Да я себе помочь не могу!
Гость встал. Стивен вновь поразился его росту.
— Подойди ко мне.
Стивен немного испугался, но, всё же встал. И подошёл.
— Дай мне руку!
Стивен протянул руку.
Стивен протянул руку. После этого всё вокруг заволокло густой тьмой. Парню стало тяжело дышать. Острая боль наполнило всё его тело. Она резала, пронзала, обжигала, давила, разрывала — делала всё, только бы царствовать в теле.
Стивен рухнул на землю. Вокруг не было ничего. Он был нигде: ни во времени — ни в пространстве.
5
Яркий свет ослабевал. Глаза стали различать разнообразные контуры. В ушах отдавало горячим стуком сердца.
Тук — тук… Тук — тук…
Ностальгия — яркая, насыщенная и пугающая. Пугающая своей добротой и нежностью. Так и хочется раствориться в ней, отдаться ей, но находятся силы для сопротивления от осознания того, что она окажется лишь мимолётной приятностью, после которой будет очень тяжело вновь выдержать весь вес актуальной реальности.
Стивен парит в отступающем свете. Его ноги находят поверхность. Он стоит на полу. Вокруг него появляется детская комната.
Гость рядом. Это он привёл меня сюда.
Комната Стивена. Чистая, нежная, невинная — как и он сам в те годы.
За распахнутым окном колышется летний сад. Шелест листьев до слёз на глазах наполняет грудь светлой болью об ушедших временах.
Слишком жестоко, но, то ли ещё будет!
Пахнет вкусной едой. Из соседней комнаты доносится тихое женское пение. Какой нежный, звонкий голос… самый прекрасный голос на свете.
Прости, Стивен, но, так надо!
- Мама? — робко прошептал парень.
Стараясь так аккуратно ступать, чтобы не разрушать появившуюся из неоткуда, столь драгоценную картину, парень подошёл к едва приоткрытой двери.
Выглянул в щель: кухня, мама, прекрасный аромат. Мама готовит и что — то напевает.
Гость ощутил эмоции Стивена. Улыбка тут же сошла с его лица. Да, так надо, но это ещё не значит, что Стивену сейчас легко настолько, насколько и Гостю. Он осознал, что притащил Стивена не на какую — то мимоходную прогулку. Гость не думал, что парень столь быстро начнёт так сильно реагировать.
Но, ведь это мама!
Умершая, оплаканная даже затерянным в мире непроглядной пелены и ломки Стивеном женщина, которая всегда оставалась для парня единственной точкой опоры во всей вселенной. Вот она.
Парень потянул дверь на себя. Вышел в кухню. Гость проследовал за ним.
Стивен подошёл к маме справа. Та никак на него не реагирует.
— Мама, ты видишь меня?!
Она тебя не видит, и не слышит.
Молодая, красивая женщина. Голубые глаза, длинные, вьющиеся светлые волосы, тонкие линии тела…
В последний раз Стивен видел её едва ли не седой — не по годам — морщинистой женщиной с глубочайшим волнением и тревогой в глазах.
Четыре года — столько он с ней не общался, перед тем, как её не стало. Шесть лет он с ней не виделся, а потом она умерла.
Она умирала с тяжёлыми мыслями, с рвущимся на сотки лоскутов сердцем, незаслуженно рано, незаслуженно бессчастно! Практически в одиночестве, думая о том, что жизнь не остановится после её кончины. У Стивена не останется никого. Пусть гни и не общались, но её сердце всегда было для него открыто.
— Нет… — выдавил из себя тонким писком парень. — Мама.
Гость оцепенел. Ему вдруг самому стало небывало тяжело. Человеческие эмоции оказались порядком тяжелее, чем ему казалось раньше.
Стивен поднёс к лицу мамы трясущуюся ладонь. Та прошла насквозь.
Обжигающая слеза быстро миновала его лицо и разбилась о кафель пола.
Почему я не был с ней? Почему я не остался с ней?! Я оставил её…
И это была чистая правда!
Все шесть лет боли матери вдруг сконцентрировались в одном моменте. Ещё много мучительных лет переживаний за своё дитя присоединились к остальным годам.
Стивен прикрыл мокрые глаза рукой и вышел из дому. Бесполезная попытка скрыться от собственной боли. Гость шёл следом.
Парень свалился с ног у молодого абрикоса, которого в настоящем времени давным давно нет. Последний раз Стивен видел его черным от копоти пожара.
Гостя так сильно поразила эта горькая, рвущаяся на части жизнь внутри недавно само уничтоженного человека, что он не осмелился подойти к нему в этот момент.
Какое прекрасное место! Какое прекрасное воспоминание! Какие горькие слёзы…
— Стивен! — крикнула мама.
Парень собрался с силами, поднялся с земли, нашёл взглядом окно кухни.
— Сынок! — позвала она снова.
— Мама! — произнёс он одновременно с детским голосом.
Славный мальчишка шести лет нёсся в дом.
Взгляни, вспомни, кем ты был!
Гость подошёл к Стивену. Окинул его строгим укором, схватил за руку и вот они снова на той самой поляне, у того самого костра.
— Думаю, напоминать тебе, кем ты стал, не стоит?!
Всё ещё мокрые от слез глаза нашли Гостя. Парень не ответил. Молча встал, подошёл к краю обрыва. Набрал полную грудь прохладного, наполненного грозой и дождём воздуха. Волосы несколько раз колыхнулись на ветру. Лицо окрасилось лучами касающегося горизонта солнца. Глаза блестели от стоящих в них слёз.
Ни капли рассудительности и желания бороться. Шаг в пустоту. Парень сбросился вниз. Летя, он ни на секунду ни о чем не жалел.
Скорее бы всё закончилось…
В ушах треск от скорости падения. Перед глазами образ увиденных только что картин.
В плечах боль от вонзившихся в них когтей Гостя.
Думаешь, что это всё? Что же с тобой дальше — то будет, а?!
Парень прибывал в прострации. Ему было абсолютно всё равно, что с ним сейчас происходи, а происходило следующее:
Гость всеми доступными средствами оживлял Стивена, наполняя его душу счастьем и радостью, горечью и болью. Во всем этом есть необходимость. Всё это — важные составляющие жизни.
Крылья Гостя понесли их в грозовое облако. В нём они и растворились.
